“Он убил ее”.

Слева он заметил какое-то движение. Которого сейчас просто не могло быть. Бездумно, он скосил глаза и увидел как второй из слуг посла, толстяк с висящими щеками, тянется рукой к своему горлу. Медленно, очень медленно, но его рука поднималась. Несмотря на то что больше никто в остерии, кроме самого колдуна, не мог пошевелиться.

Мерино бездумно наблюдал за этим движением. Не в силах, отчего-то, оторвать от него взгляда.

Толстые и короткие пальцы рассаратца коснулись ворота халата. Неторопливо, как улитка на листе, проползли под одежду. Выудили оттуда небольшой стеклянный пузырек, висевший на тонкой цепочке. И напряглись так, что лицо толстяка покраснело. Тонкое стекло лопнуло, порезав пальцы. На стол упали капли крови. Обычной красной крови.

И воздух перестал держать Праведника.

— На этом столе! — прорычал Мердрис Эктор ди Кампос. Он уже нависал над трактирщиком. И кривил лицо в торжествующей улыбке.

Не размышляя над тем, что произошло и какова связь раздавленного рассаратцем пузырька и вернувшейся свободы, Мерино бросился на колдуна. Сбил его с ног. Легко отвел его руку и ударил кулаком в лицо. На котором, сквозь торжествующее злорадство, стало проступать выражение растерянности и страха. Затем ударил еще раз. И еще раз. И еще…

“Он убил ее”. — стучало в его голове. И на каждый новый удар приходилось: — “Он убил ее”.

Он бил колдуна сосредоточенно и размеренно. Бил сильно, но не чувствуя боли в руках. Равнодушно наблюдая, как сминается нос дворянина из Табалергота. Как лопаются его губы. Как вытекает на пол глаз.

За спиной кричали. Кто-то хватал его за плечи. Пытался стащить его с тела. Но Мерино было все равно. Как молот кузнеца он поднимал одну руку и опускал ее. Потом поднимал вторую. И тоже опускал. И на каждый удар, слышал собственный голос, звучавший в голове:

“Он убил ее”.

Потом его все-таки стащили с мертвеца. Он не сопротивлялся. Просто пошел к Карле и сел рядом с ней на пол. И стал гладить ее мокрые от крови волосы. Чувствуя, как еще недавно теплая кожа женщины, под его рукой становится прохладной и гладкой, как воск.

Он слышал голоса Белька и рассаратского посла. Крики перепуганных гостей его остерии. Видел, как Фабио стоит в дверях кухни и плачет. Как выбегает на улицу Гвидо. Но все эти звуки и картинки плыли по самому краю водоворота в его душе, а потом затягивались в его глубину и исчезали. Без следа.

Мерино потерял понимание времени. Просто сидел и гладил остывающее тело своей женщины. Смотрел и слушал, но не видел и не слышал. Он пустыми глазами смотрел на посла, присевшего рядом с ним и шевелившего губами. Видел, как он уходит. Отмечал, как входят стражники и выносят на улицу тело убитого колдуна. Как они стоят неподалеку от него и не решаются подойти. Чувствовал, как треплет его по плечу Бенедикт. И пустыми глазами провожал его уход.

И только когда свет за окнами опустевшей остерии стал меркнуть, он услышал и понял слова Белька.

— Надо унести Карлу на ледник. Она мертва, каро мио.

— Да. — ответил он. Сухим и скрипучим от длительного молчания голосом. Поднялся на ноги, чувствуя, как онемели они от неподвижности. Услышал, как стукнулась о пол окоченевшая рука. Ее рука. — Поможешь мне?

Северянин кивнул. Затем неожиданно рванул трактирщика за плечо и, на короткий миг, сильно прижал его к себе.

— Пойдем. — сказал Мерино, отстраняясь. Он чувствовал, как рушится внутри возведенная защитная стена. И не знал, сколько она будет сдерживать рвущийся наружу вой смертельно раненного животного. — Пойдем.

Epilogo

Уцар Ат-Ирил взмахнул рукой и помощник замолчал. Оставаясь в предписанном этикетом положении, он терпеливо ждал слов своего господина.

— С кризисом они справились. Это главное.

Тон, которым были произнесены эти слова, не предполагал ответа. И помощник чиновника даже не кивнул в ответ. Стоял неподвижно, опустив руки и чуть наклонив голову. Внимание к говорящему — так называлась эта поза.

— Хорошо. — продолжил говорить служащий в ранге Серого журавля. — Значит, пока нам нет необходимости раскрываться и обнаруживать свои цели.

Разговор посла с помощником проходил в комнате арендованного посольством особняка. Комната называлась местными “гостиной” и имела регламентированную местными же традициями мебель: пару неудобных кресел и неказистый стол на кривых длинных ножках. Единственное отступление от чужого устава, которое посол потребовал — закрытый толстым сатторменахским ковром пол. По нему можно было ходить босиком, что рассаратец сейчас и делал.

Он прошел от одного стены к другой, с удовольствием отмечая мягкую ласку нитей ковра. Посмотрел на затянутое изморозью и оттого непрозрачное стекло окна. Вздохнул. Быстро и безжалостно подавил поднявшую голову тоски по дому.

По теплому и влажному воздуху…

По жаркому солнцу и запаху горячего камня…

По шелесту зелени и ярким краскам нарядов…

По ткани…

Здесь все было не так. Но он был здесь. И это его служба. Его руцуам[39].

Помощник решился нарушить молчание.

— Господин?

— Говори.

— Вы нашли в моем рассказе то, что искали, господин?

— Да. Как себя чувствует Гуцкер?

Слабоумный Гуцкер-обструктор. Дурачок, на пять шагов вокруг которого становилась бессильна любая магия. Добрый и смешливый толстячок. Уже второй раз спасший его жизнь.

— До сих пор кровь идет носом. Не можем остановить.

— Колдун был так силен?

— Гуцкеру пришлось раздавить ограничитель, господин. Он такого никогда раньше не делал.

Уцар Ат-Ирил кивнул. Сила колдуна, пришедшего убить трактирщика Лика, была просто огромна. Хвала Цаарилу, что он еще не научился ей пользоваться и любил поболтать. Действуй он быстрее, вчерашний день стал бы для посла последним.

— Ты можешь уйти. — сказал он младшему чиновнику.

Оставшись один, посол продолжил не спеша бродить по комнате, полностью отдавшись прикосновениям ковра к босым ступням. Мысли его были столь же неспешны, как и шаги.

Никакого понукания разума. Только плавное течение воды. Вода прокладывает путь через любые преграды. А ему нужно было проложить новый путь.

Да, он нашел в докладе помощника то, что искал. След. Нет, не так — след следа.

“Красивый образ!” — подумал Уцар Ат-Ирил. И некоторое время уделил тому, чтобы подобрать к нему подходящее обрамление.

След следа.

Касанье ветра.

Нить в ковре судьбы.

Удовлетворенно кивнул получившимся строкам — чиновник его ранга должен уметь мгновенно сложить импровизацию, наполнить ее смыслом и настроением. И он не потерял сноровку в своем пути по варварским странам црарутов.

Нить в ковре. Так и есть. Нить эта впервые показалась в сложном узоре мироздания девять лет назад. Когда грохочущие пушками корабли встали в порту Гурлан-Кер. Невидимая другими нить, но существующая. Связывающая все. И все объясняющая.

Она вилась через горные перевалы, джунгли и пустыни, колыхалась над невообразимо огромными водными пространствами. И тянулась сюда. В центр далекой западной сатрапии. В герцогство Фрейвелинг.

А теперь нить указывала на соседскую имперскую территорию — Речную республику. В бывшую столице всей это огромной, но развалившейся страны. К цраруту по имени Мартин Скорцио. И его господину.

След следа.

За ним еще рано отправляться. Пока нужно остаться здесь. Найти союзника. Может быть, здешний его коллега, барон да Гора станет им? Он хорошо показал себя. Справился, не без помощи, с заговором врага. Лишил его слуг — глупых кукол на веревочке, считавших, что они добиваются своих целей.

Он должен понять всю глубину и огромную опасность узора.

Или его слуга? Мерино Лик, со странным прозвищем — Безгрешный. Неподходящая характеристика для шпиона. Или это скрытая ирония? Сегер был полон сложных идиом, которые должны бы значить одно, но на деле оказываются совершенно иным.