— Послала бы Гвидо.

— Хотела прогуляться.

После той сцены, что произошла между ними, когда Мерино увлеченно гонялся за похитителями чертежей нового судна, отношения немолодого мужчины и зрелой женщины развивались стремительно. Они словно стремились наверстать весь год, что провели, прячась друг от друга и от себя. Встречались практически ежедневно, гуляли, разговаривали. На исходе месяца таких встреч Карла собрала вещи и, сдав свой дом в аренду, переехала в остерию. Со свойственной ей прямотой заявив, что женщина должна быть рядом со своим мужчиной.

Мерино, прямо скажем, до Карлы, романов, по крайней мере, настолько серьезных, не имел. Как-то не было в них необходимости, не хватало времени, желания или еще чего. Как сказано в Писаниях — находит ищущий. А он большую часть жизни если и искал, то вовсе не даму сердца. А потому сейчас, получив такой дар, он не очень рассуждал о правильности или неправильности такого решения. Плевать ему было и на молву, и на слухи. Он просто с радостью согласился.

Тем же вечером, в день переезда, они заключили устный договор — быть друг с другом предельно честными. Во всех аспектах жизни. И пользуясь этим договором Карла теперь практически каждый вечер вытягивала из мужчины всю правду о его прошлой и нынешней жизни. Которая, к удивлению мужчины, ничуть ее не оттолкнула и не напугала. Более того (по всей вероятности, в крови этой рыжеволосой женщины была немалая толика авантюризма) это привлекло ее к трактирщику еще больше. Настолько, что последние несколько вечеров основной темой их разговоров была политика в ее внешнем и внутреннем проявлении, шпионы, убийства и тайны. И пусть он с большим удовольствием поговорил бы с возлюбленной на иные темы, отказать ей в ее любопытстве он не мог.

Например, вчера одна из их бесед завершилась на очень странной ноте. Кабатчик рассказал ей о намерении отправиться к своему бывшему воспитаннику барону Бенедикту да Гора и предложить свои услуги в формировании службы политического сыска. Выступить этаким консультантом. А то, мол, слабовато у его светлости с этим делом выходит. Карла покивала своей хорошенькой головкой соглашаясь, но вслух выдала совсем иное:

— Не думаю, что это твое дело, Мерино.

— Это еще почему? — прищурился в улыбке тот. Его забавляла уверенность и безапелляционность Карлы в вопросах, о которых она услышала всего пару трид назад.

— Ты можешь быть сколько угодно хорошим специалистом и личным другом кансильера коронного сыска, но ты простолюдин. — сказала женщина таким тоном, словно находилась на рынке и выбирала продукты. Вот этот, мол, пучок салата хорош, но края подсохли. Давно лежит?

Мужчина открыл было рот, чтобы опровергнуть слова Карлы, но не нашел подходящих доводов. Она была абсолютно права. Более того, в глубине души именно понимание этого и не давало ему до сих пор сходить к воспитаннику и, наконец, предложить помощь. Все его умения и навыки, опыт и связи работали только на его же уровне, а в мире аристократов (а таковых немало и в ведомстве да Гора), были бесполезны. Ну как он сможет приказывать дворянам делать это, но не делать того? Ну, положим, приказывать-то он бы смог! Но как они смогут это выполнять? Перешагнут через поколения благородных предков и вековой спеси и будут слушаться сына рыбака, неведомым образом пользующегося расположением их шефа? Скорее скафильцы станут выращивать цветы, забыв про морские набеги! Нет, даже если Бенедикт на это и согласится, прикрывать его от гнева дворян он не сможет.

Осознание этого, правоты Карлы и собственной наивности (ты решил, будто настолько хорош, что можешь давать советы дворянам?) наполнило Мерино весьма противоречивыми чувствами. Горьким, от вынужденного признания своей ошибки и неумения самостоятельно прийти к этому выводу, и теплым, от понимания, сколь умная женщина ему досталась. Не зная ничего о мире, в котором он считал себя знатоком, она одной фразой разрушила все планы своего избранника, чем, скорее всего, спасла его от большего разочарования.

— А что же тогда “мое дело”, милая синьора? — усмехаясь спросил он, пряча за вопросом и улыбкой некоторую растерянность. — Остерия? Медиаторство для преступников? Издание книги с кулинарными рецептами?

— Все это, совершенно верно! — выдала вдова, ничуть не смутившись. — Но я бы еще добавила к этому сыск. Довольно много, знаешь ли, простых людей, нуждаются в ком-то вроде тебя!

И, чуть склонив голову, стрельнула зелеными смеющимися глазами. Прием ею неоднократно опробованный и действенный — Мерино улыбнулся в ответ, пропустив большую часть женской реплики. А когда слова все же дошли до разума мужчины, он недоуменно сдвинул брови.

— Чего?

— Частный сыск! — произнесла Карла. И заторопилась: — Подожди отмахиваться! Это на самом деле очень хорошая идея! Просто ты даже не думал в этом направлении, слишком увлекаясь проблемами более высокого плана! Ты хороший сыщик, ты сам так считаешь, и я с этим согласна, хотя не понимаю и половины из того, что ты мне рассказывал. Но ты сосредоточен только на проблемах сильных мира сего, на заговорах правящих домов и столкновениях правительственных разведок. А если опустится на землю?

— Карла… — начал было отвечать Мерино. Но был довольно грубо прерван.

— Дослушай хотя бы! Я могу твои аргументы озвучить и сама. Мелкие дела мелких людей! Булочник украл рецепт дрожжевого теста у конкурента с соседней улицы! Таинственное исчезновение вещей путешественника из комнаты на постоялом дворе!

Синьора Тотти настолько похоже воспроизвела снисходительную интонацию бышего дознавателя, что тот невольно улыбнулся.

— Но есть ведь и другие дела! Такие, что ни городская стража, ни судебные инквизиторы не могут с ними справится! Например…

— Ты же сейчас не про Лунного волка, милая? Это смешно!

— Что может быть смешного в трех убитых девушках?! — немедленно взвилась вдова и Мерино успокаивающе поднял руки.

— Я выбрал неверное слово! Прости! Конечно, в этом нет ничего смешного. Я, скорее имел ввиду, что чисто криминальный характер преступлений — это совсем не мой профиль.

Женщина тем не менее выглядела обиженной и Мерино подступил к ней ближе, положив руки на плечи. Заговорил тихо, успокаивающе.

— Карла, милая. Я ведь и в самом деле полный ноль в таких делах. У инквизиторов есть люди и ты права, они мне сто очков вперед дадут…

— А у тебя полно осведомителей и связей в преступном мире! — Карла тоже сделала полшажка к нему.

— Но эти ужасные убийства совершает сумасшедший. Тут нет никакого мотива, кроме извращенного, засевшего в голове у этого зверя. Не за что даже зацепиться!

— Но ты ведь даже не пробовал, а уже отрицаешь!

Он привлек женщину к себе и выдохнул после долгого поцелуя.

— Демоны тебя забери, женщина! Ты и Единого уговоришь, что еретики на самом деле просто пользовались неверным переводом священных текстов! Давай так: я подумаю. Без обещаний, но я честно и очень серьезно подумаю над твоими словами.

На том месте в тот день разговор закончился и началась совсем другая история. Однако сегодня Карла, отдав должное обустройству бара, с упрямством настоящей женщины продолжила разговор.

— Ты обдумал мою идею? — она расстегнула теплый зимний плащ с лисьим воротником, но пока не стала его снимать.

“Интересно, когда бы?!” — хотел было возмутиться синьор Лик. Но не стал. А стал подбирать слова, такие, чтобы ненароком не обидеть Карлу, но не успел.

Входная дверь снова хлопнула, звякнул колокольчик, и внутрь вошел Бельк. В коротком полушубке и шапке с меховой отделкой он смотрелся крупнее и даже как-то внушительнее.

— Дэниз прибежал? — спросил он первым делом.

— Доброе утро, варвар! — усмехнулся Мерино, радуясь приходу друга и возможности не отвечать Карле прямо сейчас. — Да, твой зверь прибежал совсем недавно. На кухне греется. А вы чего порознь ходите вдруг?

— Да замерз котенок. На улице холодно. Вперед убежал.

Бельк считал своего питомца Дэниза, гикота в холке достигающего полуметра и способного порвать горло здоровому мужику, котенком. Требующего постоянного внимания и заботы. Такой, например, как войлочные носочки с прорезями для когтей, которые скафилец сам сшил с наступлением холодов — димаутрианский гикот был, все же, зверем южным. И прежде всех прочих житейских вопросов, в первую очередь Бельк старался решить те, что связаны с удобством его четвероногого друга.